Память сорока мучеников Севастийских

В 313 го­ду свя­той им­пе­ра­тор Кон­стан­тин Ве­ли­кий да­ро­вал хри­сти­а­нам сво­бо­ду ве­ро­ис­по­ве­да­ния. Но власть во мно­гих про­вин­ци­ях по-преж­не­му при­над­ле­жа­ла языч­ни­кам, го­ни­те­лям хри­сти­ан. Так бы­ло и в про­вин­ции Ар­ме­ния, рас­по­ла­гав­шей­ся на тер­ри­то­рии совре­мен­ной Тур­ции. Здесь, в го­ро­де Се­ва­стии гар­ни­зо­ном ко­ман­до­вал рев­ност­ный языч­ник Аг­ри­ко­лай. И вот зи­мой 320 го­да он по­ве­лел всем сво­им во­и­нам со­вер­шить жерт­во­при­но­ше­ния идо­лам. Со­рок че­ло­век от­ка­за­лись, за­явив, что они -- хри­сти­ане и по­кло­ня­ют­ся толь­ко Бо­гу ис­тин­но­му, а не ис­ту­ка­нам.

Сна­ча­ла Аг­ри­ко­лай уго­ва­ри­вал их, обе­щал по­вы­ше­ние по служ­бе, день­ги. По­том стал угро­жать тюрь­мой и по­зор­ной смер­тью. Но во­и­ны от­верг­ли все по­су­лы и угро­зы, и то­гда пра­ви­тель за­клю­чил их в тюрь­му. Уз­ни­ки усерд­но мо­ли­лись и но­чью услы­ша­ли глас: «Пре­тер­пев­ший до кон­ца спа­сет­ся».

Неде­лю спу­стя в го­род при­е­хал знат­ный са­нов­ник Ли­сий и ве­лел по­бить во­и­нов-хри­сти­ан кам­ня­ми. Но кам­ни ле­те­ли ми­мо це­ли; ка­мень, бро­шен­ный са­мим Ли­си­ем, по­пал в ли­цо Аг­ри­ко­лаю. Сму­щен­ные му­чи­те­ли вер­ну­ли уз­ни­ков в тюрь­му, чтобы по­ду­мать, как по­сту­пить с ни­ми. Но­чью в тем­ни­це во­и­ны сно­ва услы­ша­ли уте­ша­ю­щий го­лос Гос­по­да: «Ве­ру­ю­щий в Ме­ня, ес­ли и умрет, ожи­вет. Дер­зай­те и не стра­ши­тесь, ибо вос­при­и­ме­те вен­цы нетлен­ные».

На сле­ду­ю­щий день во­и­нов свя­зан­ны­ми по­ве­ли к озе­ру близ го­ро­да Се­ва­стии. В тот день был силь­ный мо­роз. Во­и­нам при­ка­за­ли раз­деть­ся и по­ста­ви­ли пря­мо в ле­дя­ную во­ду. А на бе­ре­гу то­пи­лась ба­ня, и му­чи­те­ли ска­за­ли, что лю­бой из них мо­жет сра­зу же со­греть­ся в ней, ес­ли от­ре­чет­ся от Хри­ста. Всю ночь во­и­ны му­же­ствен­но пе­ре­но­си­ли хо­лод, обод­ряя друг дру­га. Они пе­ли псал­мы, несмот­ря на боль, при­чи­ня­е­мую об­мо­ро­же­ни­ем. А му­ка эта по си­ле срав­ни­ма с ожо­га­ми от ог­ня. Один из во­и­нов по­сле несколь­ких ча­сов не вы­дер­жал, по­бе­жал на бе­рег, к бане. Но ед­ва он всту­пил на по­рог жар­ко на­топ­лен­ной ба­ни, из-за рез­ко­го пе­ре­па­да тем­пе­ра­тур ко­жа и плоть его ста­ли от­де­лять­ся, и он умер.

Ночь дли­лась, и страж­ни­ки, охра­няв­шие ме­сто му­че­ния, за­дре­ма­ли. Не мог за­снуть толь­ко один из них, Агла­ий. Он был по­ра­жен: как же эти хри­сти­ане, несмот­ря на неслы­хан­ные му­че­ния, не пре­кра­ща­ют мо­лит­вы? В тре­тьем ча­су но­чи он уви­дел, что над озе­ром раз­ли­ва­ет­ся яр­кий свет, со­всем как ле­том. Ста­ло так теп­ло, что лед рас­та­ял. Агла­ий недо­уме­вал: что же про­ис­хо­дит? Взгля­нув вверх, он уви­дел над го­ло­ва­ми во­и­нов све­тя­щи­е­ся вен­цы. Вен­цов бы­ло трид­цать де­вять -- по чис­лу остав­ших­ся стой­ки­ми му­че­ни­ков. То­гда Агла­ий сбро­сил с се­бя одеж­ду, крик­нул, бу­дя дру­гих страж­ни­ков: «И я хри­сти­а­нин!» -- и по­бе­жал к му­че­ни­кам. Он мо­лил­ся: «Гос­по­ди Бо­же, ве­рую в Те­бя, в Ко­то­ро­го эти во­и­ны ве­ру­ют. При­со­еди­ни ме­ня к ним, да спо­доб­люсь по­стра­дать с Тво­и­ми ра­ба­ми».

Утром вер­ну­лись на­чаль­ни­ки му­чи­те­лей и уви­де­ли, что во­и­ны еще жи­вы, да впри­да­чу сре­ди них один из тю­рем­щи­ков! В яро­сти Ли­сий и Аг­ри­ко­лай ве­ле­ли пе­ре­бить му­че­ни­кам мо­ло­та­ми го­ле­ни, чтобы сде­лать стра­да­ния невы­но­си­мы­ми. Но и уми­рая от му­че­ний, во­и­ны не пе­ре­ста­ва­ли мо­лить­ся и сла­вить Ис­тин­но­го Бо­га.

Ли­сий при­ка­зал уни­что­жить остан­ки во­и­нов, чтобы хри­сти­ане не по­чи­та­ли мо­щи но­вых му­че­ни­ков. Те­ла свя­тых бы­ли со­жже­ны на ко­ст­ре, а ко­сти бро­ше­ны в ре­ку. Спу­стя три дня му­че­ни­ки яви­лись во сне епи­ско­пу Се­ва­стии Пет­ру и по­ве­ле­ли ему взять ко­сти из ре­ки. Епи­скоп с несколь­ки­ми свя­щен­ни­ка­ми но­чью тай­но при­шли к ре­ке. О чу­до: ко­сти му­че­ни­ков си­я­ли в во­де как звез­ды! Хри­сти­ане со­бра­ли остан­ки свя­тых и с че­стью по­хо­ро­ни­ли их.

В Рос­сии из­дав­на был обы­чай в день па­мя­ти Се­ва­стий­ских му­че­ни­ков ле­пить из те­ста и печь «жа­во­рон­ков» - бу­лоч­ки в ви­де птиц. По­че­му имен­но жа­во­рон­ки? Кре­стьяне, об­ра­щая вни­ма­ние на то, что по­ю­щий жа­во­ро­нок то взмы­ва­ет ввысь, то кам­нем «па­да­ет» к зем­ле, объ­яс­ня­ли это осо­бым дерз­но­ве­ни­ем и сми­ре­ни­ем этих птиц пред Бо­гом. Жа­во­ро­нок быст­ро устрем­ля­ет­ся квер­ху, но, по­ра­жен­ный ве­ли­чи­ем Гос­по­да, в глу­бо­ком бла­го­го­ве­нии скло­ня­ет­ся вниз. Так жа­во­рон­ки, по мыс­ли на­ших бла­го­че­сти­вых пред­ков, изо­бра­жа­ли со­бой песнь сла­вы Гос­по­ду, воз­не­сен­ную му­че­ни­ка­ми, их сми­ре­ние и устрем­лен­ность ввысь, в Цар­ство Небес­ное, к Солн­цу Прав­ды - Хри­сту.

Имена 40 мучеников, в Севастийском озере мучившихся: Кирион, Кандид, Домн, Исихий, Ираклий, Смарагд, Евноик, Уалент (Валент), Вивиан, Клавдий, Приск, Феодул, Евтихий, Иоанн, Ксанфий, Илиан, Сисиний, Ангий, Аетий, Флавий, Акакий, Екдикий (Екдит), Лисимах, Александр, Илий, Горгоний, Феофил, Дометиан, Гаий, Леонтий, Афанасий, Кирилл, Сакердон, Николай, Уалерий (Валерий), Филоктимон, Севериан, Худион, Мелитон и Аглаий.

Тропарь мучеников, глас 1

Болезньми святых, имиже о Тебе пострадаша,/ умолен буди, Господи,/ и вся наша болезни исцели,/ Человеколюбие, молимся.

Кондак мучеников, глас 6

Все воинство мира оставльше,/ на Небесех Владыце прилепистеся,/ страстотерпцы Господни четыредесять,/ сквозе огнь бо и воду прошедше, блаженнии,/ достойно восприясте славу с Небес/ и венцев множество.