Дело №121. Закрытие московских монастырей
Москву и Россию невозможно представить без монастырей. Обители сопровождали жизнь первопрестольной с первых веков существования и непосредственно участвовали в ее возвышении. Велико значение монастырей в развитии просвещения, благотворительности, в формировании незабываемого облика города. Обители были хранителями древних православных традиций, являлись зримыми памятниками духовной стойкости и мужества москвичей. Много претерпели эти святыни от нашествия и разграбления иноплеменников — татар, литовцев, поляков, французов...
Но, пожалуй, самой трагической эпохой в истории русских монастырей стали семь десятилетий советской власти, когда твердыни национального духа были объявлены враждебными новому атеистическому государству. В течение полутора десятилетий практически все монашеские обители были закрыты, разграблены, а некоторые из них варварски разрушены.
Закрытие московских монастырей
Неслучайно в числе пострадавших при обстреле Кремля в октябре 1917 года православных святынь были древние Чудов и Вознесенский монастыри.
В марте 1918 года насельники этих обителей были изгнаны, а в старинных зданиях разместились пулеметные курсы, мастерские, санитарная часть и даже физкультурный зал.
Полномасштабное наступление на московские монастыри власти развернули с августа 1918 года, т. е. вскоре после получения ими инструкций к печально известному Декрету об отделении Церкви от государства.
Последовавшая за этим Декретом национализация монастырских зданий означала практическое прекращение нормальной монашеской жизни, упраздняла монастырь как юридический институт. В августе 1918 года руководитель ликвидационного VIII отдела Наркомата юстиции П.А. Красиков писал в Совнарком: «Ввиду огромной потребности в помещениях для трудовых классов населения г. Москвы VIII отдел Наркомюста полагает, что пребывание монахов и монахинь в бывших монастырских зданиях необходимо наивозможно сократить в спешном порядке...» . Насельники ряда московских монастырей получили предписание выселиться в трехдневный срок, взяв лишь носильные вещи и «предметы культа». Присланный документ предупреждал «За неисполнение добровольно этого предписания к Вам будет немедленно применена насильственная мера. Ни в какие переговоры по этому вопросу входить с Вами не будем». Член Поместного собора, профессор Н.Д. Кузнецов писал в Совнарком 13 сентября 1918 года о выселении целых монастырей: Новоспасского, Скорбященского и других.
В конце 1918 в 1919 году большинство московских монастырей были заняты самыми разными учреждениями: рабочими общежитиями, воинскими частями, милицией. А в Новоспасском, Спасо-Андрониковом и в Ивановском монастырях были устрены настоящие контрационные лагеря.
Через два года московские обители пережили кощунственную драму изъятия церковных ценностей. Тысячи серебряных окладов, богослужебных сосудов, крестов превращались в лом и шли на переплавку. Из храмов и ризниц Чудова монастыря было вывезено 57 пудов серебряных предметов, из Новоспасского — 38, Андроникова — 28, Симонова — 26, Вознесенского — 25 . В Даниловой обители 3 апреля 1922 года было изъято 22 пуда 32 фунта серебра. Осенью того же года власти еще раз изымали оставшиеся церковные ценности.
Однако это было только началом невиданных испытаний. За московскими монастырями, где еще проживали монашествующие и организовывались приходские храмы, был установлен строгий надзор со стороны ЧК и московской милиции, для чего был специально создан Административный отдел Моссовета (сокращенно — Адмотдел, или АОМС).
Адмотдел, размещавшийся на Петровке, 38, стал главным учреждением, контролировавшим приходы, расположенные на территории монастырей. Группы верующих, согласно инструкции НКЮ и НКВД РСФСР , обязаны были заключать через этот отдел соглашение с Моссоветом о пользовании храмами, а затем сдавать в АОМС в трех экземплярах подробные списки членов общины и членов исполнительного органа, священнослужителей и монахов, опись церковного имущества, протокол собрания учредителей.
На каждый приходской храм и бывший монастырь в делопроизводстве АОМС заводилось одно или сразу несколько Дел, в которые помимо вышеназванных документов аккуратно подшивались различного рода заявления верующих, протоколы собраний общин, сведения об изменениях в имуществе, составе совета и т. д. Наконец, здесь же хранились протоколы обследования храмов инспекторами, переписка АОМС с музейным отделом Главнауки Наркомпроса о судьбе церковного имущества, заявления жилищных и хозяйственных учреждений, желающих занять помещения того или иного храма, и, наконец, копии постановлений президиума ВЦИК, Моссовета и Мособлисполкома о закрытии, а иногда и сносе храмов. Аккуратно в Дела подшивались подробные акты о передаче церковного имущества в Мосфинотдел, Металлом, Гохран или, в лучшем случае, в музейный отдел Наркомпроса.
Многочисленные толстые Дела по московским монастырям, хранившиеся на Петровке, 38, со временем были переданы в городской архив и находятся сейчас в Центральном муниципальном архиве Москвы (ЦМАМ) и Центральном государственном архиве Московской области (ЦГАМО). В этих архивах в фондах Моссовета и Административного отдела лежат дела «по регистрации религиозных обществ» Богоявленского, Данилова, Донского, Заиконоспасского, Знаменского, Высокопетровского, Никитского, Новодевичьего, Покровского, Скорбященского, Симонова, Страстного и других обителей. Объем хранящихся там документов, как правило, превышает 100, а иногда и 200 листов. В условиях почти полного отсутствия архивов церквей и монастырей в 1920–1930-е годы (в эти годы монастыри и храмы почти не вели делопроизводства) указанные выше Дела стали уникальным, часто единственным свидетельством о трагической жизни и судьбе московских обителей в послереволюционные годы. Документы позволяют восстановить не только масштабы и последовательность свершения глубочайшего национального бедствия, но и имена многих не сломленных духом подвижников.
